Вилл стояла у себя в комнате и внимательно перечитывала список. Сьюзен и Дин? Улетели в командировку. Подруги? Предупреждены, что к Вилл сегодня лучше не являться ни под каким предлогом. Мэтт? Согласился, хотя и сомневался, что Вилл уже готова. Вилл и сама в этом сомневалась, но тем не менее решила не отступать. В конце концов, ей уже 18 лет, она взрослая и может распоряжаться своей жизнью как захочет. Какая-то новая угроза? Здесь Вилл уже была бессильна, но надеялась, что ничего такого не произойдёт. Сегодня всё должно быть идеальным. Она и так сегодня уже вся изнервничалась и даже подумывала позвонить Мэтту и всё отменить, но решила, что это будет по меньшей мере слабостью. А она не слабая.
Вилл очередной раз покрутилась перед зеркалом. Ей идут чёрные брюки и розовая кофточка или нет? И в тот момент, когда Вилл уже решила было переодеться, в дверь позвонили.
У Вилл чуть было сердце не выпрыгнуло из груди. Собравшись с духом, она открыла дверь. На пороге топтался Мэтт, не смея поднять глаза.
-- Привет. -- тихо сказал он.
-- Привет. -- ответила Вилл. Ещё некоторое время они молчали, наконец Вилл сказала
-- Ну так что, зайдёшь?
-- Да... пожалуй. -- согласился Мэтт. Он переступил порог с видом, будто бы идёт на смерть. Вилл сейчас выглядела не лучше и поспешила пройти в гостиную. Мэтт разулся в коридоре и прошёл следом за ней. Оба уставились друг на друга, как бы прикидывая, кто сделает первый шаг. Наконец Мэтт вздохнул, взял Вилл за руку и направился было с ней в её комнату, но Вилл подтолкнула его к маминой спальне, где было куда чище и места было намного больше.
Когда они зашли в спальню, Вилл зачем-то прикрыла дверь. Кровать предусмотрительно было расстелена, и Мэтт с непонятным выражением косился на неё. Вилл подошла к кровати.
-- Отвернись. -- бросила она Мэтту. -- И глаза закрой.
Мэтт беспрекословно подчинился. Убедившись, что он не смотрит, Вилл быстро начала раздеваться и, оставшись абсолютно голой, нырнула в кровать и закрылась одеялом так, что наружу торчала только верхняя часть лица.
-- Можешь повернуться. -- сказала она и ещё больше натянула одеяло. Мэтт со вздохом сел на кровать на противоположной стороне.
-- Отвернись и закрой глаза. -- в свою очередь сказал он. Вилл перевернулась на спину и крепко зажмурила глаза. Она услышала шорох одежды, и через некоторое время кровать заскрипела -- Мэтт лёг. Некоторое время оба лежали молча и без движений, наконец Вилл решилась повернуться лицом к Мэтту, тщательно прикрывая одеялом всё, что должно было быть прикрыто. Мэтт внимательно смотрел на неё, как будто изучая.
Они потянулись друг к другу одновременно, поцеловавшись, и одновременно сохраняя дистанцию между их телами.
Постепенно эта дистанция сокращалась, пока наконец не перешла в тесный контакт. Вилл и Мэтт обнимались и целовались так, как ещё никогда в жизни. Вилл чувствовала, как что-то упирается ей в бедро, и цвет лица у неё практически сравнился с цветом волос. Мэтт же тем временем коснулся её груди -- сначало осторожно, тут же убрав руку. Но, не встретив сопротивления, осмелел и через некоторое время уже вовсю ласкал грудь Вилл. Та впилась ему в губы, Мэтт вздохнул, перевернул Вилл на спину и начал медленно входить в неё.
-- Нет. -- выдохнула Вилл. Мэтт остановился, не дойдя до её преграды, и внимательно посмотрел на неё.
-- Я... я... -- пыталась обьясниться Вилл. -- наверное... наверное, я всё-таки не готова.
Мэтт со вздохом перевернулся на спину и тихо что-то сказал.
-- Отвернись -- снова сказал он. Вилл послушно повернулась, а когда снова решилась посмотреть на Мэтта, тот уже оделся и выходил из комнаты.
-- Мэтт. -- тихо окликнула его Вилл. Мэтт остановился, но поворачиваться не стал. -- Извини... извини, пожалуйста...
-- Ничего. -- Мэтт повернулся, и Вилл с изумлением увидела, что он улыбается. -- Я так и думал, что ты ещё не готова. Хотел было остановиться, но... -- тут он смущённо кашлянул и покраснел. -- увлёкся. -- Он послал Вилл воздушный поцелуй и вышел из спальни. Через некоторое время хлопнула входная дверь.
Оставаться в постели уже не было смысла. Вилл встала, оделась, прошла на кухню и сделала себе чашечку кофе. Все электроприборы хранили строгое молчание, как и обещали. Вилл стала медленно отпивать горячий напиток, одновременно размышляя: правильно ли она поступила?
Холодильник откашлялся.
-- Могу я выразить своё мнение, мисс Вилл? -- осведомился он.
-- Конечно, Джеймс. -- сказала Вилл и отпила из чашки. -- Только, пожалуйста, не ругай.
-- Я и не собирался. -- заявил Джеймс. -- Наоборот, я хочу сказать, что горжусь вами. Вы сумели преодолеть явный соблазн, и я считаю, что для Стражницы, хранительницы и спасительницы мира, это очень и очень важно. Конечно, вы не обязаны учитывать моё мнение, но всё-таки...
-- Спасибо, Джеймс. -- поблагодарила его Вилл и продолжила пить кофе. Как ни крути, а холодильник был прав. Тем более что Вилл в нервотрёпке совсем забыла о необходимой защите. То-то был бы подарочек через девять месяцев!
С каждым глотком кофе её уверенность в том, что она сделала всё правильно, только росла. Ну её, эту девственность! Она точно потеряет её с Мэттом, а в таком случае и спешить не стоит. В конце концов, делается это только раз в жизни, и момент лучше бы выбрать получше.
На улице было так солнечно, что Вилл решила немного прогуляться. А то, что случилось, пускай будет её и Мэтта маленькой тайной, решила она, набрасывая на плечи куртку. Должны же у них двоих быть какие-нибудь секреты, которые никогда никому не будут рассказаны.

Ветер гулял по городу. Он нёс с собой холод – холод, который продирает тебя до костей, холод, от которого может застынуть само сердце. В это время нужно сидеть дома и не высовываться, дабы не попасть во власть холода и ветра. Однако они вышли.
Мэтт Олсен и Вилл Вандом. Казалось бы, обыкновенные подростки. Но если бы вы заглянули в их суть, вы бы увидели, что обыкновенными они не являются. И их необычность совсем не в том, чем они являются.
Стражница и Регент. Сердце Кондракара и Сердце Земли. Фея и тёмный ангел.
Но прежде всего они люди.
И так же, как и люди, они умеют чувствовать.
Их история любви хранится как одна из величайших и истинных. Один взгляд, одно слово, один поцелуй – и две судьбы сливаются в одну. Их любовь не была мирной, не была спокойной. Ревность, злость, непонимание, ненависть крутились вокруг этой любви, стремясь уничтожить, разорвать, низвергнуть её. Они стремились превратить любовь в стремление обладать чужим «я», стремление закрепостить того, кто рядом с тобой, заставить его жить по одним правилам.
И не смогли.
Были минуты, когда всё висело на волоске, когда Вилл и Мэтт могли стать смертельными врагами, и не успокоились бы, пока один из них не уничтожил бы другого. Но всякий раз они вспоминали одну вещь.
Они любят друг друга.
И от сияния их любви отступал мрак. Мрак ненависти, мрак жадности, мрак двуличия.
Тьма не могла коснуться их.
Они шли. Ветер взревел ещё яростнее. Но и он не мог наполнить эти два сердца холодом, не мог превратить любовь в свод законов и предписаний. И никто не мог этого сделать.
Съемная квартира. Квартира, где они жили вместе целую неделю, но так и не посмели сделать это…
Это. Величайшее доказательство любви. Момент единства. Момент блаженства. Так было.
Чем это является сейчас? Пороком. Грехом. Чем-то противоестественным. Это запрещается. За это могут наказать. За это могут убить. И это никто не может простить.
Почему? Никто не знает ответ.
Возможно, запрет установили те, у кого это не получалось, и которые завидовали тем, у которых получалось.
Возможно, людям показалось, что это роднит их с животными, и они поспешили избавиться от этого, при этом не сумев объяснить, почему это плохо.
Возможно, появились новые ориентиры, безжалостно отвергающие любовь как явление и не оставляя ей права на существование.
Мы не знаем причины. Но известно лишь одно: против любви борются те, кто её не имеет и кто ни разу не чувствовал её сладко-горький вкус.
Или те, кому попалась горечь.
Вилл и Мэтт пробовали горечь.
Но теперь им предстояло вкусить сладость.
Они зашли в квартиру.
И закрыли дверь.
И смотрели друг на друга.
Они не произнесли ни слова.
Зачем?
Два единых сердца легко читают друг друга.
Их губы встретились.
Их сердца забились в едином унисоне.
Они лежали на одной кровати.
Их одежда упала на один пол.
Они изучали друг друга.
Чтобы знать о партнёре всё.
Чтобы перейти порог.
Боль.
Кровь.
За многое приходится расплачиваться кровью и болью.
В том числе и за единство.
Но теперь они были по-настоящему едины.
Древний как мир ритм.
И – фейерверк.
Запретный плод съеден.
Но потом будут и другие.
И так будет всегда.
Пока не придёт смерть.
А потом всё будет ещё лучше.